Т. Кристин - Дом тихой смерти [Кристин Т. В. Дом тихой смерти; Рой Я. Черный конь убивает по ночам; Эдигей Е. Отель «Минерва-палас»]
А «ублюдок» продолжал агитировать коллег-соперников.
— Как вашим, так и моим шефам самое важное — заполучить формулу катализатора, так? Остальное наши физики сами домыслят. Уверен, именно формула хранится вот в этом портфеле. И разве столь уж важно, каким именно способом мы ее раздобыли? Достаточно нам с вами держать язык за зубами, а ведь это в интересах каждого из нас. Думаю, нашим шефам не обязательно знать, что, кроме них, еще кое-кто располагает формулой, что мы сделали два комплекта снимков вместо одного. Один вам, другой мне. И мне двадцать тысяч долларов.
— Это наши денежки, что-то ты уж слишком нахально ими распоряжаешься, — не очень уверенно заявил Ганс, а Гроссман поддержал сообщника:
— Где это ты научился так здорово делить шкуру неубитого медведя?
— Деньги выданы вам для получения документов, — живо возразил капитан Выганович. — Если профессор останется жив и не проговорится, ваше руководство поймет — значит, выдал формулу, приняв ваше предложение. И денежки…
— Думаю, обойдемся без тебя, — пренебрежительно бросил Гроссман. — Ведь и профессор, и его портфель в наших руках.
— Тогда чего же столько труда тратите на профессора, заставляя его раскрыть портфель? Зачем возиться со стариком, если и без него справитесь?
— Нам хотелось бы все-таки сохранить профессору жизнь, — произнес немец явно в расчете на то, чтобы профессор услышал это.
— Из человеколюбия? — рассмеялся Выганович. — Да нет, не думаю. Просто вы предполагаете, что раскрыть портфель, не повредив его содержимого или не повредив профессору, вы не сумеете. И вы правы, портфель снабжен особым устройством и взорвется, если к нему прикоснуться неосторожно. Предположим даже, что вы сумеете сделать все с максимальной осторожностью, все равно не отопрете замка. Придется вспарывать портфельчик с помощью электросварки. Учтите, он только на вид такой простенький, кожаный, а на самом деле изготовлен из сверхпрочного огнеупорного металла.
— И не такие сейфы вскрывают.
— Предположим, вскроете, но портфель будет в таком состоянии, что каждому ясно станет — в нем покопались. Я же могу открыть его аккуратненько. Вынем документы, сделаем фотокопии. А потом опять запрем и защелкнем браслет на ручке профессора. А самого профессора вы тоже аккуратненько отвезете обратно в гостиницу или хотя бы куда поближе к ней. Вот только придется сменить старику рубашку, эта явно не выдержала пытки картошкой. Уверяю вас, старик будет нем, как могила, ему тоже своя жизнь дорога, пройдет немало времени, пока его власти спохватятся, что тайной катализатора владеет еще кто-то, кроме них. Пойди докопайся, как этой тайной овладели. А он ничего не скажет, не сомневаюсь в этом, ведь ему ни в жизнь не доказать, что он не сам ее выдал. Профессор уверен — кроме него, никто не знает секрета портфельчика.
— Мерзавец! — гневно швырнул ему в лицо профессор.
— Мерзавец или нет, а благодаря мне вы сохраните жизнь, — огрызнулся капитан Выганович. — И я, на вашем месте, не обижал бы человека, спасшего вам жизнь.
— Но ведь этот старик может все своим рассказать! — упорствовал Ганс, на которого доводы бразильца явно подействовали.
— Какой ты непонятливый, парень! — упрекнул его бразилец. — Я же только что как можно доходчивее объяснил, что профессор не проговорится. Если, разумеется, ни на нем, ни на портфельчике не останется никаких нежелательных следов повреждения. Ну, предположим, явится он в свое ведомство и все расскажет: похитили его, пытали, он держал себя героем, тогда вы, нехорошие люди, силой отцепили портфель, раскрыли его, набрав цифровой код на замке, вынули документы, перефотографировали их, а потом все аккуратно сложили обратно, и его, профессора, тоже аккуратненько доставили в «Минерву». Да кто же этому поверит за железным занавесом? Дошло? Нет, наш старичок и словечка не промолвит. А вот если портфель окажется поврежденным… Ну, тогда совсем другой коленкор. Надеюсь, теперь все ясно?
— Да, в том, что ты сказал, есть доля правды, — неохотно согласился с бразильцем Гроссман.
— Не доля, а вся целиком, — твердо произнес бразилец. — И я уверен, ваш шеф предпочел бы провернуть дело по-тихому, и без того немало поднято шума из-за двух трупов в «Минерве». Представляю, какую взбучку вам задали, если даже мне, ни сном, ни духом не повинному в этих убийствах, очень нелегко было оправдаться перед своим руководством. А ведь я и пальчиком…
— Заткнись, уж больно ты, парень, болтливый! — рявкнул на капитана разозленный немец. — А какая гарантия, что ты сможешь открыть портфель? Пока лишь это одни слова, а мы не привыкли верить на слово.
— Так ведь вас двое и вы вооружены. Присмотрите за мной, когда стану ковыряться в портфеле, только и всего.
Краем глаза капитан прекрасно заметил знаки, которые Ганс делал своему шефу. Очень понятные знаки: соглашайся, мы ничего не теряем, пусть откроем портфель, а потом прикончим молодчика. И в самом деле, план, предложенный пленником, очень не плох, так пусть осуществит его, а потом его стукнуть — и дело с концом. Зачем шестьдесят тысяч долларов делить на троих, когда лучше поделить на двоих?
Неизвестно, чьи доводы убедили Мартина Гроссмана, но он решил принять план бразильца.
— Только учти, — предупредил австриец, — чуть что — сразу получишь пулю.
— Не волнуйся, мне этот уговор так же выгоден, как и вам. Так развяжите же наконец мне руки.
Мартин Гроссман решился.
— Развяжи его! — приказал он Гансу и сам отступил назад, направив пистолет на Выгановича.
Тем же ножом, на который насаживались картофелины, Ганс перерезал веревки, стягивавшие руки капитана. Капитан пошевелил пальцами и принялся растирать занемевшие ладони. Потом стал массировать ноги.
— Ну, хватит! — разозлился Ганс. — Отцепи портфель, мы ждем!
— А деньги где? — спокойно поинтересовался бразилец.
— Какие еще деньги?
— Двадцать тысяч долларов, честно мною заработанных. Здесь, на столе, я вижу только десять… Давайте остальные или чек на недостающую сумму.
— Получишь сразу после того, как перефотографируем документы из портфеля. Ну, пошевеливайся же!
— Ладно, ладно, так и быть, поверю вам. Нельзя же не доверять таким джентльменам. Будем эти десять тысяч считать задатком.
И бразилец преспокойненько сунул пачку зеленых в карман. Да еще при этом нахально заметил:
— Надеюсь, можно не считать? И неплохо бы глоточек коньяку. Не найдется случайно «Реми Мартин»?
— Слушай, ты меня лучше не зли! — напыжился Ганс.
Гроссман попытался разрядить обстановку.
— Получишь и деньги, и коньяк, когда бумаги будут у нас, — примиряюще заметил он. — А пока и в самом деле не станем терять время. Приступай к делу.
— Так и быть, поверю вам, — согласился бразилец. — Учитывая нашу давнишнюю, испытанную дружбу…
И заметив, что Ганс уже сдерживается из последних сил, шагнул к профессору, говоря:
— Для начала надо снять портфель с руки профессора. Тут мне понадобится ваша помощь. Очень опасно, если старик рванется, может все дело испортить, поэтому вам придется придержать его за руки. Ты держи правую, а Ганс пускай ухватится за левую.
— С чего это ты раскомандовался? — гневно фыркнул Гроссман. — Здесь я командую. Хватит и одного Ганса, чтобы удержать этого старикана, а я лучше подержу пистолет. На всякий случай. Тебе лучше будет работаться…
— Прекрасная вещь — взаимное доверие, — пробурчал бразилец. — Ну ладно, попробуем вдвоем. Эй ты, долговязый, держи крепче старика, чтобы и не шелохнулся. От этого все зависит.
Ганс схватил профессора Яблоновского за руки. Нет, тот не сдался так просто, попытался вырываться, ему удалось даже ударить немца каблуком по колену, но разве совладеть старому человеку с таким амбалом? Тот быстренько скрутил старика, ухватив его за руки и прижав, как клещами, к столу.
— Чудесно! — со знанием дела похвалил работу «коллеги» дон Перейра.
Подойдя к столу, капитан быстро набрал на замочке портфеля нужную комбинацию цифр, радуясь, что запомнил ее, когда полковник Могайский знакомил его с секретами портфеля.
Замочек щелкнул, стальной браслет на руке профессора раскрылся. Портфель, уже не висящий на цепочке, упал на пол. Отпустив руки польского ученого, Ганс молниеносно нагнулся и схватил бесценный портфельчик.
— Ну, Ганс! — рассмеялся бразилец. — И дурак же ты! Зачем тебе портфель, если ты все равно не сумеешь его раскрыть?
Ганс даже не счел нужным обидеться. Схватив портфель, он похоже позабыл обо всем на свете и принялся ковыряться в его замке, пытаясь отпереть его.
Гроссман рассердился.
— Брось портфель, балбес! Опять теряем время. Пусть он откроет, раз знает как.
— Зачем же отбирать у мальчика игрушку! — издевательски заметил бразилец. — Пусть наиграется вволю. Глядишь, заодно и поцарапает кожу портфеля или сам замок, чтобы в Варшаве сразу поняли — он побывал в наших руках. Вы ведь этого хотите?
